При планировании современного лесного хозяйства широко используется зонально-типологическая основа (ЗТО). Существует целая серия работ, в которых рассмотрены принципы и предложены, практические рекомендации по ее реализации. В кратком виде суть ЗТО заключается в следующем. Вначале декларируется, что для реализации системного подхода при организации и ведении лесного хозяйства необходимо научно обоснованное районирование лесного фонда и классификация лесов на типологической основе. Под районированием лесного фонда понимается территориальное разделение покрытых, непокрытых, а также других категорий земель, предназначенных для нужд лесного хозяйства на иерархически соподчиненные единицы разного ранга, однородные по лесорастительным условиям, экологическим, средообразующим свойствам, продуктивности и качественному составу лесов, по их экономическому и социальному значению. Лесохозяиственное районирование предполагает синтез лесорастительного и лесоэкономического (по экономическим условиям) районирования. Дробность лесохозяйственного районирования и выбор его масштаба зависит от размера территории административных образований (республики, области, края и т. п.) и от разнообразия их природных и экономических условий.

Ландшафтные карты (в том числе на уровне урочища и местности), комплексная количественная и качественная характеристики лесных экосистем разного ранга обеспечивают хорошо обоснованный методический подход к исследованию закономерностей сукцессии лесной растительности. Собранные на этой основе натурные данные о сукцессионных рядах лесных сообществ, дополненные результатами анализа архивных, лесоустроительных и фондовых материалов, приобретают достаточную достоверность. Они могут быть экстраполированы на любую часть таежной зоны России, исходя из ландшафтной структуры территории. Соотношение понятий «вторичные» и «производные» лесные сообщества. Применительно к любым производным растительным сообществам, возникших после антропогенных воздействий (главным образом рубок), обычно применяется понятие «вторичные». Однако, на наш, взгляд, это является не вполне корректным. В полной мере данное понятие можно отнести только к фитоценозам, формирующимся на вырубках коренных лесов. Однако в настоящее время в европейской части таежной зоны России в рубку на все более значительных площадях поступают производные древостой, которые возникли на вырубках этих «вторичных» лесов. Следуя логике их нужно называть «третичными», после следующей рубки «четвертичными» и т.д.

Под автогенными понимаются те стадии сукцессии, которые обусловлены процессами внутри лесного сообщества. Иначе говоря, по мере смыкания крон начинает проявляться конкуренция между лесообразующими породами. Она становится ведущим фактором, определяющим дальнейшую динамику лесных сообществ. В конкурентные взаимоотношения вступают светолюбивые (сосна, лиственница, береза, осина, ольха) и теневыносливые (ель, пихта) лесообразующие породы. Проанализируем эти взаимоотношения в различных типах ландшафта. Приведем лишь наиболее выразительные фрагменты из наших подробных количественных характеристик этого процесса. Отдельные лесничества были четко «вписаны» в определенные типы ландшафта. Далее использовался традиционный прием при выявлении динамики состава лесов - сопоставление участия сосняков в различных возрастных группах. Следует заметить, что удельный вес сосняков рассматривался относительно не их участия в лесах в возрасте более 100-120 лет (как условно коренных), а относительно их общей доли в покрытой лесом площади. Это связано с тем, что коренные леса сохранились в основном лишь в наименее производительных местообитаниях (скальных и заболоченных). Таких образом, состав «высоковозрастных» лесов не отражает исходного (до рубки) соотношения площади древостоев с преобладанием различных древесных пород.

Возможные экологические последствия антропогенной динамики лесного покрова очень разноплановы - от изменения микроклиматических условий до трансформации флористических и фаунистических комплексов. Ограничимся только ключевыми из них - лесистостью, составом и продуктивностью лесов. Именно эти три параметра играют важнейшую роль при оценке общих экологических и хозяйственных последствий антропогенной трансформации лесного покрова. Трансформация лесного покрова европейской части таежной зоны России с начала антропогенного воздействия в основном определяется рубками леса. Как уже отмечалось, по значимости воздействия в порядке убывания за ними следуют аграрное, а затем и гидролесомелиоративное освоение территории. Промышленное загрязнение и рекреационное освоение таежных территорий до настоящего времени носят сугубо локальный и спорадический характер. Итак, на подавляющей части таежных территорий изменение структуры лесного покрова было обусловлено рубками леса. Масштабы антропогенных смен коренных хвойных лесов, как установлено, значительно различаются в разных типах ландшафта. Однако при этом не вскрывается содержание конкретных сукцессионных процессов в лесном покрове. За итоговыми показателями динамики состава и возраста лесов обнаруживаются самые различные сукцессионные ряды. Последующей задачей нашего исследования было выявление этих динамических рядов в связи с ландшафтными особенностями территории.

Лесистость (покрытая лесом площадь) европейской части таежной зоны России со времени появления первых статистических данных оставалась в целом относительно стабильной, несмотря на усиливающееся антропогенное воздействие. В частности, обращает на себя стабильность данного показателя в Олонецкой и Архангельской губерниях - крупнейших таежных регионов. При этом очевидно, что в Олонецкой губернии его формальное снижение между 1868 и 1887 г. с 80 до 60% было связано с уменьшением площади губернии на 25% и различными подходами к учету лесных земель. Заметная тенденция сокращения доли покрытых лесом земель отмечается лишь в Вологодской и более явная в Санкт-Петербургской губернии (соответственно почти на 20 и 30%). Однако в этом случае приведенные цифры весьма приблизительны в связи с периодическим изменением административных границ и нормативов выделения покрытой лесом площади. В целом можно утверждать, что, за исключением районов интенсивного аграрного освоения на юге Карелии и Архангельской губернии, и особенно в пределах Вологодской и Санкт-Петербургской губерний, площадь лесов до начала XX в. сократилась несущественно. Это происходило лишь за счет отчуждения участков для сельского хозяйства и формирования массивов аграрных земель постоянного пользования, а также для нужд промышленного и гражданского строительства.

Под территориальной сопряженностью экосистемы понималась степень ее контактности с другими экосистемами данного таксономического уровня. Это важнейший параметр строения лесного покрова. Он обуславливает совокупность связей и взаимного влияния между территориально смежными ПТК, в том числе на уровне БГЦ. Эти связи в значительной степени обуславливают структуру лесного покрова и обеспечивают его существование как целого. Каких-либо исследований межэкосистемных связей, взаимодействий и взаимовлияния по отношению к лесному покрову, по крайней мере, в пределах европейской части таежной зоны России, не проводилось. Между тем вопрос динамики лесной растительности в связи с межбиогеоценозным взаимодействием поднимался еще В. Н. Сукачевым. Он отмечал, что «каждый биогеоценоз так или иначе влияет на другие биогеоценозы и вообще явления природы соседние с ним, в той или иной мере удаленные от него ». И далее «...как самые первоначальные этапы развития биогеоценотического покрова, так и пути и темпы дальнейших смен биогеоценозов зависят, если не считать пока влияния человека, от факторов двух категорий-от свойств самих компонентов биогеоценозов и от природы окружения биогеоценозов». Н. В. Дылис считает, что «...взаимодействия между различными биогеоценозами, выражающиеся во взаимном обмене метаболитами, энергией и живыми организмами или их зачатками, играют роль важнейшего механизма, который обеспечивает как глобальную целостность биогеоценотической оболочки Земли, так и связанность ее отдельных крупных частей.

В специальной литературе вопрос о линейных (площадных) размерах ПТК разного таксономического ранга обсуждается очень редко, по крайней мере, публикаций на эту тему для условий европейской части таежной зоны России нам обнаружить не удалось. В лесоведческих исследованиях он вообще не поднимался ввиду отсутствия практики использования системы территориальных единиц, дифференцирующих лесной покров на разных иерархических уровнях. В. Б. Сочава считает, что «площадь участка фации (т. е. биогеоценоза) измеряется несколькими гектарами (иногда менее гектара)». В условиях Восточной Сибири макрогеохора (уровень округа или ландшафта) чаще всего достигает 0,5-1 млн га, но в «монотонных биоклиматических условиях... в 3 раза больше». Автор отмечает, что «нет никаких данных о площадях, которые занимают различные фации на протяжении своего ареала, что очень досадно, так как затрудняет многие подсчеты ресурсного, энергетического и другого значения» (там же). Очевидно, что это же относится и к ПТК более высоких рангов. В. Б. Сочава подчеркивает четкую зависимость размеров ПТК от общих физико-географических особенностей территории. Существенную роль он отводит и конфигурации геосистемы. На наш взгляд, этот показатель особенно важен потому, что априори можно утверждать о значительной зависимости между упоминаемой степенью автономности экосистемы и ее линейными размерами.

В современной физической географии принято выделять три основных уровня организации ПТК: 1) топологический, или субландшафтный; 2) региональный (физико-географические области и районы) и 3) планетарный, или глобальный, - континенты. Следуя этой системе, последовательный анализ строения лесного покрова на уровне фации, урочища и местности, формирующих таежный ландшафт, логично продолжить выделением надландшафтных структурных единиц. По нашим представлениям, точно так же, как несколько местностей образуют ландшафт, несколько ландшафтов образуют ландшафтный регион (возможно использование понятия «район»). Очевидной основой для такого объединения следует признать общность геолого-геоморфологических условий их формирования (при различии всех остальных ландшафтообразующих признаков). Практически эта основа уже заложена в морфогенетические группы ландшафта, то есть в их дифференциацию по рельефу и его происхождению. Остается только обозначить эти районы в пределах сравнительно однородных климатических условий (климатических подзонах) одной физико-географической страны. В наших исследованиях ландшафты выделялись по зонально-типологическому принципу, то есть объединялись сходные по структуре, но территориально разобщенные ландшафтные контуры в категорию «тип ландшафта» со средней площадью порядка 100-200 тыс. га (для условий западной части таежной зоны России).

Анализ структуры различных контуров одного типа ландшафта показывает, что практически каждому из них свойственна более или менее выраженная внутренняя неоднородность. Иначе говоря, в них существуют определенные закономерности в варьировании спектра, количественного соотношения и территориальной компоновки различных типов урочищ. Это обусловлено внутриландшафтной дифференциацией на крупные морфологические части - местности, в пределах которых обычно 3-4 типа урочища повторяются в нескольких комбинациях). Согласно четкому определению Г. Н. Анненской с соавторами местность - это «генетически однородная морфологическая часть ландшафта, имеющая одинаковый геологический фундамент, один комплекс форм рельефа и один климат и состоящая из динамически сопряженных урочищ». На основе нашего практического опыта выделения следует заметить, что в отличие от ландшафта с «преимущественно» одними типами генетических форм рельефа и рыхлых отложений местность характеризуется ярко выраженными единством генезиса форм рельефа и однородным составом четвертичного покрова. Местность занимает территорию в пределах 1000-10 0000 га. Несколько местностей образуют таежную экосистему следующего ранга - собственно ландшафт. Итак, проведен анализ строения таежного ландшафта на уровне фации (БГЦ), урочища и местности. Однако существует и надландшафтный уровень организации ПТК.

Согласно самым первоначальным представлениям следующим уровнем организации ПТК признается подурочище. Это «ПТК, состоящий из группы фаций, тесно связанных генетически и динамически вследствие их общего положения на одном из элементов формы мезорельефа одной экспозиции... Они обладают ярко выраженным топологическим единством, следствием которого является их сходство в отношении поступающего солнечного тепла и света. И далее «...изменяется и характер растительного покрова... Так, например... чередуются участки боров-беломошников, боров-зеленомошников, боров-верещатников и т. д.». Наш опыт выделения урочищ показал, что подурочище, по крайней мере, в условиях европейской части таежной зоны, является лишним звеном в иерархической системе ландшафтных единиц. Обычно «конструкция» ПТК на формах мезорельефа довольно проста и редко включает более 2-3 фаций, что не дает достаточных оснований выделения промежуточных единиц между фацией и урочищем. Выделение же подурочищ на склонах различных экспозиций в условиях как равнинных, так и холмисто-грядовых таежных ландшафтов (с самой витиеватой конфигурацией форм мезорельефа по отношению сторонам света) вряд ли целесообразно. К тому же их невозможно идентифицировать без детальных измерений микроклиматических условий. Кроме того, использование этой структурной единицы усложняет их общую иерархическую систему, а следуя этой общей логике возможно выделение и «подместностей» и «подландшафтов» по каким-то другим параметрам.