Современные тенденции в планировании многоцелевого лесопользования
В последние десятилетия в мире сформировалось и укрепилось представление о так называемом устойчивом управлении лесами. Основополагающими документами, декларирующими и разъясняющими основы устойчивого управления лесами, являются:
1) Материалы конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (Заявление о принципах управления лесами, 1992);
2) Сантьягская декларация (Заявление по критериям и индикаторам для сохранения и устойчивого управления умеренных и бореальных лесов, 1995);
3) Материалы европейской конференции по защите лесов в Европе (Хельсинки, 1993);
4) Итоги первой встречи экспертов по реализации решений, принятых на Хельсинкской конференции (Женева, 1994).
В конце XX-XXI вв. состоялись многочисленные конференции и совещания разного уровня, на которых обсуждались проблемы устойчивого управления лесами, в том числе в связи с лесной сертификацией. Не останавливаясь на обсуждении вышеперечисленных и других достаточно детально разработанных документов, выделим некоторые ключевые понятия. Sustainable management, или устойчивое управление, подразумевает управление и использование лесов и лесных земель таким образом, чтобы сохранять их биоразнообразие, продуктивность, способность к восстановлению, жизнеспособность и их потенциал для выполнения в настоящее время и в будущем соответствующих экологических, экономических и социальных функций на региональном, национальном и глобальном уровнях, не причиняя ущерба другим экосистемам». Это определение было сформулировано на Хельсинкской конференции в 1993 г. и, несмотря на самый общий характер и даже некоторую неопределенность, принято 37 государствами. Для реализации данного подхода в 1994 г. в Женеве предложены следующие основные «Критерии и наиболее подходящие количественные индикаторы для устойчивого управления лесами в Европе» :
1. Поддержание и надлежащее приумножение лесных ресурсов и их вклада в глобальный круговорот углерода.
2. Поддержание состояния и жизнеспособности лесных экосистем.
3. Поддержание и сохранение продуктивных функций леса.
4. Поддержание, сохранение и соответствующее приумножение биологического разнообразия в лесных экосистемах.
5. Поддержание и надлежащее улучшение защитных (в особенности почвозащитных и водорегулирующих) функций при управлении лесами.
6. Поддержание других социально-экономических функция и условий.
Впрочем, признается, что данные нормативы имеют весьма общий характер и необходимо учитывать «глубокие различия между государствами в отношении характеристик национальных лесов, включая лесные культуры или иные насаждения, структуры землевладения, население, экономическое развитие, научный и технологический потенциал, социально-политическую структуру». Очевидно, что в разных частях Европы могут быть использованы весьма различные подходы при практической реализации концепции устойчивого лесопользования, особенно в связи разной собственностью на леса. Особенности подходов к планированию устойчивого лесопользования в разных странах. Леса различных регионов и стран Европы кардинально отличаются как по природным качествам (от субтропических до притундровых), так и степени антропогенной трансформации (от тотально, глубоко и необратимо преобразованных человеком до первобытных). Для условий таежной зоны европейской части России целесообразно использование опыта разработки и реализации концепции устойчивого лесопользования стран Северной Европы (Швеции и Финляндии) и Северной Америки (таежных регионов Канады и США). Они в большей или меньшей степени сходны по особенностям структуры, естественной и антропогенной динамики лесного покрова и его современного состояния, также условиям эксплуатации лесных ресурсов. В остальных, преимущественно сильноурбанизированных, странах лесной зоны северного полушария леса существуют в совершенно иных физико-географических условиях, В них кардинально отличается практика лесопользования и реализуются существенно иные подходы к оптимизации лесопользования. Швеция и Финляндия. В Северной Европе с начала 90-х гг. XX в. начинается активный процесс обсуждения и практической реализации на модельных территориях так называемой концепции ландшафтно-экологического планирования (ЛЭП). В его основу положено достижение двух равноценных целей — интенсивного промышленного использования лесов и сохранения биологического разнообразия и окружающей среды. В Швеции, например, это официально закреплено в Лесном законе. Дословно провозглашается следующее: «Лес это национальный ресурс. Он должен управляться таким образом, чтобы обеспечить устойчивый выход [продукции] и в то же время сохранение биоразнобразия. При управлении лесами другие общественные интересы должны приниматься во внимание». В научном плане предложены три и даже четыре модели такого подхода. Так, предлагается дифференцировать подходы к ЛЭП на следующие типы: 1) «naturalness approach» - имитирующий естественную динамику биоты в сравнительно хорошо сохранившихся ландшафтах; 2) «multiple aspects approach» - совмещающий различные виды лесопользования в трансформированных антропогенными факторами ландшафтах; 3) «cultural landscape approach» - сохраняющий традиционное в прошлом землепользование на территориях интенсивно освоенных в аграрном отношении; 4) «non-ecological approach» - конструирующий ландшафт в соответствии с эмоциональными представлениями человека. В принципе все они ориентированы на сохранение редких и исчезающих видов организмов и создание определенной территориальной системы «ключевых биотопов» («key biotops») с различным режимом охраны (с учетом различной степени антропогенной трансформации территории). Под ключевыми биотопами понимаются участки самой различной величины, имеющие ценность по тем или иным природоохранным критериям (места обитания редких и исчезающих видов флоры и фауны, наиболее хорошо сохранившиеся участки лесов в возрасте более 100 лет - «старовозрастные леса», тектонические разломы и ложбины стока с обогащенными флористическими комплексами и т. п.). В Швеции такой подход обычно реализуется на отдельных модельных территориях, преимущественно в государственных лесах. В Финляндии реализуется аналогичная концепция ЛЭП. Планировалось, что с 1994 по 2000 г. все государственные леса (12 млн га), обслуживаемые Лесной и парковой службой, будут охвачены такого рода планированием лесопользования. Предполагается, что будет проведено «многоцелевое» лесоустройство, при котором экологические задачи и задачи различных форм лесопользования будут совмещаться в оптимальном режиме. В целом в Северной Европе объектами для ЛЭП являются территории в пределах от несколько тысяч (в южной части) до 100 000 га (в северной) исключительно в административных границах. Это связано с правом собственности на землю. Например, наиболее крупные и компактные территории принадлежат Лесной и парковой службе Финляндии. Они располагаются в центральной и в основном северной части страны. Однако в южной части Финляндии доля государственных лесов не превышает нескольких процентов и лесные земли представляют собой мозаику из преимущественно мелкоконтурных частных участков. Аналогичная ситуация в Швеции. В таких условиях разработка и реализация общенациональной, достаточно научно обоснованной концепции устойчивого лесопользования сопряжены с большими трудностями, поскольку сталкиваются с интересами и правом собственности тысяч мелких лесовладельцев. Между тем для полноценного ЛЭП необходимо оперировать территориями в сотни и даже миллионы тысяч гектар с тем, чтобы создать действительно устойчивую натурную модель лесопользования. Например, не имеет никакого смысла выделять водоохранные зоны в низовьях реки с государственными лесами, если леса ее верховьев, находящиеся в частном владении, будут вырубаться без ограничений. Предпринимаются попытки обобщить западноевропейский и российский опыт планирования устойчивого лесопользования в связи с сохранением биоразнообразия. Здесь также делается вывод, что европейская тайга, равнинные леса зоны с умеренным климатом (смешанные и широколиственные - А. Г.) и прибрежные леса (вдоль гидрографической сети, преимущественно пойменные — А. Г.) сильно отличаются по естественной динамике, истории и степени хозяйственного освоения. Авторы приводят контрастные «модели лесов», которые предполагают различные подходы к реализации концепции устойчивого управления, и утверждают о «необходимости интеграции исследований, образования и управления». В Канаде ландшафтная основа для классификации лесов независимо от европейских подходов разрабатывается уже с 50-х гг. прошлого века. В частности, в последней работе приводится подробная «экологическая классификация земель» применительно к условиям северо-западного Онтарио, поразительно совпадающая с отечественной системой ландшафтных единиц. Впрочем, некоторые американские исследователи используют как геоморфологические, так и бассейновые критерии при определении таксономических уровней лесного покрова, в частности для горных ландшафтов. Любопытным является смешение двух подходов у известного канадского специалиста в области планирования рубок на бассейновой основе X. Хаммонда. Он признает, что «для осуществления целостного лесопользования недостаточно лесонасаждения или изолированного лесного участка, для этого необходим лесной ландшафт». Однако оказывается, что «концепция ландшафтного лесопользования ориентируется на типы экосистемных форм и связей, существующих на обширных территориях, определяемых как крупные водоразделы или бассейны рек». Очевидно, что здесь происходит отождествление понятия «бассейн» и «ландшафт» и понимание последнего как некой территории в границах водосборов. В России теория и практика планирования многоцелевого лесопользования имеет длительную историю. Так, уже в советский период более полувека назад появилось специальное постановление правительства и начала практически создаваться система лесов 1, 2 и 3-й группы. Она заложила принципиальные основы лесопользования, сбалансированного по экономическим и экологическим критериям на обширных территориях. Базовым условием многоуровневого, в том числе регионального и общенационального, планирования лесопользования в России была и остается государственная собственность на леса. Так, созданная в европейской части таежной зоны России территориальная система лесов первой группы (от притундровых до лесопарковых частей зеленых зон), по сути, представляет уже давно действующую систему ЛЭП лесопользования. По своему масштабу и четкости нормативной базы она не имеет аналогов в других странах. Необходимые новые элементы из современной концепции ЛЭП хорошо укладываются в общую систему российского лесопользования и лесоустройства (выделение биотопов, ценных по фаунистическим и флористическим параметрам, участков, уязвимых к антропогенным воздействиям, и др.). Почти все эти категории в Правилах рубок главного пользования... отнесены к так называемых «особо защитным участкам» (дан перечень и нормативы выделения 21 категории). К этому следует добавить тщательно разработанные нормативы по обязательному выделению водоохранных, зеленых зон и др. В европейской части таежной зоны России доля защитных лесов (бывших в 1-группе) уже достигает почти 1/3 (от 22 до 54% в различных регионах). В совокупности с существующими и проектируемыми ООПТ (в ранге заповедников, национальных парков, заказников и др.) они создают единую территориальную систему. Задача состоит в том, чтобы найти наиболее сбалансированный с экологической и экономической точек зрения вариант такой системы. Новейшие количественные и качественные данные о соответствии современного лесопользования в России критериям и индикаторам сохранения и устойчивого управления умеренными и бореальными лесами представлены в Национальном докладе.., 2003 г. Новейшие научные разработки в области ландшафтно-экологического планирования многоцелевого лесопользования. До последних десятилетий ландшафтные аспекты такого планирования в европейской части таежной зоны России так или иначе затрагивались лишь в очень редких работах. В 1980-1990 гг. появляется серия работ, где ландшафтная основа непосредственно используется для изучения закономерностей структуры и динамики лесного покрова, главным образом с целью оптимизации лесного хозяйства. Кстати, в четырех последних работах имеются ссылки и на наш опыт исследований в этом направлении. Ландшафтно-геоморфологическая основа используется Д. М. Киреевым и В. Л. Сергеевой для лесомелиоративной оценки земель. Д. П. Столяров с соавторами и др. рассматривает особенности структуры лесного фонда и роста древостоев по географическим ландшафтам Ленинградской области. Они подтверждают «...необходимость организации лесного хозяйства на ландшафтно-типологической основе, и, следовательно, разработки теоретической базы с использованием всех аспектов этой важной народнохозяйственной и экологической проблемы». Ландшафтная основа используется для разработки лесотипологической основы лесопользования. Другие авторы утверждают, что «наиболее прогрессивное лесное хозяйство, примеры которого осуществляются в модельных лесах, основывается на принципах ландшафтно-экологического планирования. Это не что иное, как планирование многоцелевого лесного хозяйства на принципах устойчивого управления лесами с учетом решения экологических проблем и многостороннего использования леса». «К настоящему времени разработаны различные программы для решения задач ландшафтного планирования, проектирования и управления. Особое место оно занимает в ландшафтном управлении лесами и сертификации лесного хозяйства, призванного гарантировать соответствие планов использования древесины и восстановления запасов естественной емкости лесов». Итак, ландшафтный подход все большим количеством исследователей рассматривается как основа для организации многоцелевого (многоресурсного) лесного хозяйства как «реальная возможность высококачественной организации территории в противопожарном, противоэррозионном, санитарном, рекреационном... и других отношениях». Он замечает, что «необходим новый метод лесоустройства, основанный на ограниченном сочетании естественно-исторических (природных) особенностей устраиваемых объектов с народнохозяйственной ролью конкретных лесных массивов... в условиях интенсификации лесного хозяйства для более тонкого и глубокого отражения характера различных категорий земель следует шире и основательнее внедрять природную (ландшафтную) терминологию». Практические разработки в рамках проектов программы ТАСИС («Управление лесными ресурсами на северо-западе России: Карельский проект») появляются в европейской части таежной зоны России во второй половине 90-х гг. на территории Пудожского района Республики Карелия, Карельского перешейка, а также других проектов модельных лесов «Прилузье», «Псковский лес», «Тайга - модельный лес». Общепризнанной для планирования лесопользования является зонально-типологическая основа.
Ландшафтная и зонально-типологическая основы ведения лесного хозяйства
При планировании современного лесного хозяйства широко используется зонально-типологическая основа (ЗТО). Существует целая серия работ, в которых рассмотрены принципы и предложены, практические рекомендации по ее реализации. В кратком виде суть ЗТО заключается в следующем. Вначале декларируется, что для реализации системного подхода при организации и ведении лесного хозяйства необходимо научно обоснованное районирование лесного фонда и классификация лесов на типологической основе. Под районированием лесного фонда понимается территориальное разделение покрытых, непокрытых, а также других категорий земель, предназначенных для нужд лесного хозяйства на иерархически соподчиненные единицы разного ранга, однородные по лесорастительным условиям, экологическим, средообразующим свойствам, продуктивности и качественному составу лесов, по их экономическому и социальному значению. Лесохозяиственное районирование предполагает синтез лесорастительного и лесоэкономического (по экономическим условиям) районирования. Дробность лесохозяйственного районирования и выбор его масштаба зависит от размера территории административных образований (республики, области, края и т. п.) и от разнообразия их природных и экономических условий. Предлагается четырехступенчатое районирование лесов:
1) регион (например, европейская часть России);
2) область, которая характеризуется сходными геоморфологическими и другими условиями, обусловливающими распространение лесообразующих пород, а также экономические условия,
определяющие относительно общий подход к ведению хозяйства на данной территории (например, равнинные леса);
3) округ, отличающийся сходными климатическими и почвенными условиями, что обусловливает относительную общность типологической структуры, состава, производительности лесов и лесовосстановительных мероприятий, а также экономических условий (например, северотаежные леса);
4) район, характеризующий относительно однородными лесорастительными условиями, типологическим и породным составом лесов, единством экономических условий.
На этой основе вводится понятие региональной системы лесохозяйственных мероприятий (РСЛМ). В каждой РСЛМ определяются способы рубок главного пользования, лесовосстановительные мероприятия, специальные работы в лесах различного целевого назначения (рекреационного, защитного и др.).
Логично было бы предположить, что в ЗТО будут, по крайней мере, учтены физико-географические особенности лесных регионов. Однако там даже не упоминаются единицы физико-географического районирования, в том числе основная из них - ландшафт. Между тем очевидно, что корректное выделение по экологическим параметрам любой из используемых единиц разного уровня без этого просто невозможно. Кроме того, при выделении таких единиц предлагается, чтобы они были «сходны» или «относительно однородны». При этом не делается даже ссылки на какие-то источники, характеризующие количественные параметры при их установлении. Сравнение предлагаемой в ЗТО системы иерархических единиц с ландшафтной системой показывает, что первая практически дублирует основные иерархические уровни второй с использованием весьма неопределенных критериев. Например, «область характеризуется сходными геоморфологическими и другими условиями...». Что относится к «другим условиям» здесь не поясняется.
Установлено, что один и тот же тип леса может существенно отличаться в структурном и динамическом плане в различных типах ландшафта. Тип леса может значительно варьировать по производительности, составу, возобновлению под пологом древостоя, естественному пожарному режиму, а после рубки могут формироваться самые различные сукцессионные ряды. Причем, чем более благоприятны лесорастительные условия, тем более вариабелен тип леса. Причинами являются различные топоэкологические условия, в которых находится лесное сообщество в экосистемах надбиогеоценотического уровня. В различных типах ландшафта тип леса может занимать самое различное положение на формах рельефа, контактировать с разными типами сообществ и категорий экосистем, занимать самую различную площадь и т. д. Отсюда следует три возможных пути решения проблемы. Первый вариант предполагает выделение очень большого количества типов леса в попытке отразить все природное разнообразие лесных сообществ. Впрочем, такой подход мало состоятелен в научном плане, а использование громоздких классификаций малопригодно в практических целях. Второй вариант - создание упрощенной лесотипологической схемы, удобной для практического применения, в том числе с использованием «хозяйственных групп типов леса». Именно такие схемы фактически и применяет современное лесоустройство. Однако в этом случае особенности структуры и динамики лесного покрова отражаются весьма поверхностно или даже искажаются. И, наконец, возможен третий путь — выделение относительно небольшого числа типов леса и отражение особенностей наиболее вариабельных из них через ландшафтные «метки». Например, среди северотаежных сосняков брусничных явно обособляются два варианта (см. приложение 2). Выделять их в самостоятельные типы вряд ли целесообразно ввиду большой общности их характеристик. Однако и игнорировать их ландшафтную специфику нельзя, поскольку она обусловливает различие в их динамике и требует применения различных хозяйственных мероприятий (например, предотвращение смены сосны елью). Итак, оптимальный выход заключается в сохранении общего «видового» названия «сосняк брусничный» с указанием его принадлежности к определенной группе типов ландшафта. Практика показывает, что использование лесотипологической основы (типа леса по В. Н. Сукачеву) недостаточно. Многие качества, ресурсы и функции лесов на обширных таежных территориях могут быть в полной мере выявлены и оценены на уровне отдельных территориально разобщенных участков (средозащитные и средообразующие функции, рекреационные ресурсы, численность охотничьих животных и др.). Необходимая территориальная дифференциация лесного покрова должна осуществляться по физико-географическим, в том числе ландшафтным, т. е. по естественным и наиболее стабильным рубежам. В этом случае под экологическую, ресурсную и хозяйственную характеристику таежных лесов закладывается постоянная основа, дающая возможность осуществлять самое долгосрочное планирование устойчивого лесопользования. Вообще, современные исследователи отмечают, что обращение к ландшафту не ново для лесоустройства. «Даже в условиях экстенсивного ведения лесного хозяйства, когда лесоустройство обычно выполняется ресурсосберегающими дистанционными методами на основе дешифрирования аэро- и космосъемки и актуализации материалов предшествующего лесоустройства, невозможно обойтись без изучения ландшафтной структуры территории и связи типов лесорастительных условий со структурными единицами ландшафта... Лесная типология и ландшафтоведение неотделимы друг от друга. И далее «Для установления границ однородных участков лесного фонда - выделов, страт - и определения их основных таксационных характеристик... используют ландшафтные признаки дешифрирования, для чего предварительно изучается ландшафтная структура объекта лесоустройства и связи типов лесорастительных условий, породного состава, продуктивности и других параметров насаждений со структурными единицами ландшафта». Однако широкоизвестным является и другой подход к организации лесопользования - бассейновый.
В последние десятилетия в мире сформировалось и укрепилось представление о так называемом устойчивом управлении лесами. Основополагающими документами, декларирующими и разъясняющими основы устойчивого управления лесами, являются:
1) Материалы конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (Заявление о принципах управления лесами, 1992);
2) Сантьягская декларация (Заявление по критериям и индикаторам для сохранения и устойчивого управления умеренных и бореальных лесов, 1995);
3) Материалы европейской конференции по защите лесов в Европе (Хельсинки, 1993);
4) Итоги первой встречи экспертов по реализации решений, принятых на Хельсинкской конференции (Женева, 1994).
В конце XX-XXI вв. состоялись многочисленные конференции и совещания разного уровня, на которых обсуждались проблемы устойчивого управления лесами, в том числе в связи с лесной сертификацией. Не останавливаясь на обсуждении вышеперечисленных и других достаточно детально разработанных документов, выделим некоторые ключевые понятия. Sustainable management, или устойчивое управление, подразумевает управление и использование лесов и лесных земель таким образом, чтобы сохранять их биоразнообразие, продуктивность, способность к восстановлению, жизнеспособность и их потенциал для выполнения в настоящее время и в будущем соответствующих экологических, экономических и социальных функций на региональном, национальном и глобальном уровнях, не причиняя ущерба другим экосистемам». Это определение было сформулировано на Хельсинкской конференции в 1993 г. и, несмотря на самый общий характер и даже некоторую неопределенность, принято 37 государствами. Для реализации данного подхода в 1994 г. в Женеве предложены следующие основные «Критерии и наиболее подходящие количественные индикаторы для устойчивого управления лесами в Европе» :
1. Поддержание и надлежащее приумножение лесных ресурсов и их вклада в глобальный круговорот углерода.
2. Поддержание состояния и жизнеспособности лесных экосистем.
3. Поддержание и сохранение продуктивных функций леса.
4. Поддержание, сохранение и соответствующее приумножение биологического разнообразия в лесных экосистемах.
5. Поддержание и надлежащее улучшение защитных (в особенности почвозащитных и водорегулирующих) функций при управлении лесами.
6. Поддержание других социально-экономических функция и условий.
Впрочем, признается, что данные нормативы имеют весьма общий характер и необходимо учитывать «глубокие различия между государствами в отношении характеристик национальных лесов, включая лесные культуры или иные насаждения, структуры землевладения, население, экономическое развитие, научный и технологический потенциал, социально-политическую структуру». Очевидно, что в разных частях Европы могут быть использованы весьма различные подходы при практической реализации концепции устойчивого лесопользования, особенно в связи разной собственностью на леса. Особенности подходов к планированию устойчивого лесопользования в разных странах. Леса различных регионов и стран Европы кардинально отличаются как по природным качествам (от субтропических до притундровых), так и степени антропогенной трансформации (от тотально, глубоко и необратимо преобразованных человеком до первобытных). Для условий таежной зоны европейской части России целесообразно использование опыта разработки и реализации концепции устойчивого лесопользования стран Северной Европы (Швеции и Финляндии) и Северной Америки (таежных регионов Канады и США). Они в большей или меньшей степени сходны по особенностям структуры, естественной и антропогенной динамики лесного покрова и его современного состояния, также условиям эксплуатации лесных ресурсов. В остальных, преимущественно сильноурбанизированных, странах лесной зоны северного полушария леса существуют в совершенно иных физико-географических условиях, В них кардинально отличается практика лесопользования и реализуются существенно иные подходы к оптимизации лесопользования. Швеция и Финляндия. В Северной Европе с начала 90-х гг. XX в. начинается активный процесс обсуждения и практической реализации на модельных территориях так называемой концепции ландшафтно-экологического планирования (ЛЭП). В его основу положено достижение двух равноценных целей — интенсивного промышленного использования лесов и сохранения биологического разнообразия и окружающей среды. В Швеции, например, это официально закреплено в Лесном законе. Дословно провозглашается следующее: «Лес это национальный ресурс. Он должен управляться таким образом, чтобы обеспечить устойчивый выход [продукции] и в то же время сохранение биоразнобразия. При управлении лесами другие общественные интересы должны приниматься во внимание». В научном плане предложены три и даже четыре модели такого подхода. Так, предлагается дифференцировать подходы к ЛЭП на следующие типы: 1) «naturalness approach» - имитирующий естественную динамику биоты в сравнительно хорошо сохранившихся ландшафтах; 2) «multiple aspects approach» - совмещающий различные виды лесопользования в трансформированных антропогенными факторами ландшафтах; 3) «cultural landscape approach» - сохраняющий традиционное в прошлом землепользование на территориях интенсивно освоенных в аграрном отношении; 4) «non-ecological approach» - конструирующий ландшафт в соответствии с эмоциональными представлениями человека. В принципе все они ориентированы на сохранение редких и исчезающих видов организмов и создание определенной территориальной системы «ключевых биотопов» («key biotops») с различным режимом охраны (с учетом различной степени антропогенной трансформации территории). Под ключевыми биотопами понимаются участки самой различной величины, имеющие ценность по тем или иным природоохранным критериям (места обитания редких и исчезающих видов флоры и фауны, наиболее хорошо сохранившиеся участки лесов в возрасте более 100 лет - «старовозрастные леса», тектонические разломы и ложбины стока с обогащенными флористическими комплексами и т. п.). В Швеции такой подход обычно реализуется на отдельных модельных территориях, преимущественно в государственных лесах. В Финляндии реализуется аналогичная концепция ЛЭП. Планировалось, что с 1994 по 2000 г. все государственные леса (12 млн га), обслуживаемые Лесной и парковой службой, будут охвачены такого рода планированием лесопользования. Предполагается, что будет проведено «многоцелевое» лесоустройство, при котором экологические задачи и задачи различных форм лесопользования будут совмещаться в оптимальном режиме. В целом в Северной Европе объектами для ЛЭП являются территории в пределах от несколько тысяч (в южной части) до 100 000 га (в северной) исключительно в административных границах. Это связано с правом собственности на землю. Например, наиболее крупные и компактные территории принадлежат Лесной и парковой службе Финляндии. Они располагаются в центральной и в основном северной части страны. Однако в южной части Финляндии доля государственных лесов не превышает нескольких процентов и лесные земли представляют собой мозаику из преимущественно мелкоконтурных частных участков. Аналогичная ситуация в Швеции. В таких условиях разработка и реализация общенациональной, достаточно научно обоснованной концепции устойчивого лесопользования сопряжены с большими трудностями, поскольку сталкиваются с интересами и правом собственности тысяч мелких лесовладельцев. Между тем для полноценного ЛЭП необходимо оперировать территориями в сотни и даже миллионы тысяч гектар с тем, чтобы создать действительно устойчивую натурную модель лесопользования. Например, не имеет никакого смысла выделять водоохранные зоны в низовьях реки с государственными лесами, если леса ее верховьев, находящиеся в частном владении, будут вырубаться без ограничений. Предпринимаются попытки обобщить западноевропейский и российский опыт планирования устойчивого лесопользования в связи с сохранением биоразнообразия. Здесь также делается вывод, что европейская тайга, равнинные леса зоны с умеренным климатом (смешанные и широколиственные - А. Г.) и прибрежные леса (вдоль гидрографической сети, преимущественно пойменные — А. Г.) сильно отличаются по естественной динамике, истории и степени хозяйственного освоения. Авторы приводят контрастные «модели лесов», которые предполагают различные подходы к реализации концепции устойчивого управления, и утверждают о «необходимости интеграции исследований, образования и управления». В Канаде ландшафтная основа для классификации лесов независимо от европейских подходов разрабатывается уже с 50-х гг. прошлого века. В частности, в последней работе приводится подробная «экологическая классификация земель» применительно к условиям северо-западного Онтарио, поразительно совпадающая с отечественной системой ландшафтных единиц. Впрочем, некоторые американские исследователи используют как геоморфологические, так и бассейновые критерии при определении таксономических уровней лесного покрова, в частности для горных ландшафтов. Любопытным является смешение двух подходов у известного канадского специалиста в области планирования рубок на бассейновой основе X. Хаммонда. Он признает, что «для осуществления целостного лесопользования недостаточно лесонасаждения или изолированного лесного участка, для этого необходим лесной ландшафт». Однако оказывается, что «концепция ландшафтного лесопользования ориентируется на типы экосистемных форм и связей, существующих на обширных территориях, определяемых как крупные водоразделы или бассейны рек». Очевидно, что здесь происходит отождествление понятия «бассейн» и «ландшафт» и понимание последнего как некой территории в границах водосборов. В России теория и практика планирования многоцелевого лесопользования имеет длительную историю. Так, уже в советский период более полувека назад появилось специальное постановление правительства и начала практически создаваться система лесов 1, 2 и 3-й группы. Она заложила принципиальные основы лесопользования, сбалансированного по экономическим и экологическим критериям на обширных территориях. Базовым условием многоуровневого, в том числе регионального и общенационального, планирования лесопользования в России была и остается государственная собственность на леса. Так, созданная в европейской части таежной зоны России территориальная система лесов первой группы (от притундровых до лесопарковых частей зеленых зон), по сути, представляет уже давно действующую систему ЛЭП лесопользования. По своему масштабу и четкости нормативной базы она не имеет аналогов в других странах. Необходимые новые элементы из современной концепции ЛЭП хорошо укладываются в общую систему российского лесопользования и лесоустройства (выделение биотопов, ценных по фаунистическим и флористическим параметрам, участков, уязвимых к антропогенным воздействиям, и др.). Почти все эти категории в Правилах рубок главного пользования... отнесены к так называемых «особо защитным участкам» (дан перечень и нормативы выделения 21 категории). К этому следует добавить тщательно разработанные нормативы по обязательному выделению водоохранных, зеленых зон и др. В европейской части таежной зоны России доля защитных лесов (бывших в 1-группе) уже достигает почти 1/3 (от 22 до 54% в различных регионах). В совокупности с существующими и проектируемыми ООПТ (в ранге заповедников, национальных парков, заказников и др.) они создают единую территориальную систему. Задача состоит в том, чтобы найти наиболее сбалансированный с экологической и экономической точек зрения вариант такой системы. Новейшие количественные и качественные данные о соответствии современного лесопользования в России критериям и индикаторам сохранения и устойчивого управления умеренными и бореальными лесами представлены в Национальном докладе.., 2003 г. Новейшие научные разработки в области ландшафтно-экологического планирования многоцелевого лесопользования. До последних десятилетий ландшафтные аспекты такого планирования в европейской части таежной зоны России так или иначе затрагивались лишь в очень редких работах. В 1980-1990 гг. появляется серия работ, где ландшафтная основа непосредственно используется для изучения закономерностей структуры и динамики лесного покрова, главным образом с целью оптимизации лесного хозяйства. Кстати, в четырех последних работах имеются ссылки и на наш опыт исследований в этом направлении. Ландшафтно-геоморфологическая основа используется Д. М. Киреевым и В. Л. Сергеевой для лесомелиоративной оценки земель. Д. П. Столяров с соавторами и др. рассматривает особенности структуры лесного фонда и роста древостоев по географическим ландшафтам Ленинградской области. Они подтверждают «...необходимость организации лесного хозяйства на ландшафтно-типологической основе, и, следовательно, разработки теоретической базы с использованием всех аспектов этой важной народнохозяйственной и экологической проблемы». Ландшафтная основа используется для разработки лесотипологической основы лесопользования. Другие авторы утверждают, что «наиболее прогрессивное лесное хозяйство, примеры которого осуществляются в модельных лесах, основывается на принципах ландшафтно-экологического планирования. Это не что иное, как планирование многоцелевого лесного хозяйства на принципах устойчивого управления лесами с учетом решения экологических проблем и многостороннего использования леса». «К настоящему времени разработаны различные программы для решения задач ландшафтного планирования, проектирования и управления. Особое место оно занимает в ландшафтном управлении лесами и сертификации лесного хозяйства, призванного гарантировать соответствие планов использования древесины и восстановления запасов естественной емкости лесов». Итак, ландшафтный подход все большим количеством исследователей рассматривается как основа для организации многоцелевого (многоресурсного) лесного хозяйства как «реальная возможность высококачественной организации территории в противопожарном, противоэррозионном, санитарном, рекреационном... и других отношениях». Он замечает, что «необходим новый метод лесоустройства, основанный на ограниченном сочетании естественно-исторических (природных) особенностей устраиваемых объектов с народнохозяйственной ролью конкретных лесных массивов... в условиях интенсификации лесного хозяйства для более тонкого и глубокого отражения характера различных категорий земель следует шире и основательнее внедрять природную (ландшафтную) терминологию». Практические разработки в рамках проектов программы ТАСИС («Управление лесными ресурсами на северо-западе России: Карельский проект») появляются в европейской части таежной зоны России во второй половине 90-х гг. на территории Пудожского района Республики Карелия, Карельского перешейка, а также других проектов модельных лесов «Прилузье», «Псковский лес», «Тайга - модельный лес». Общепризнанной для планирования лесопользования является зонально-типологическая основа.
Ландшафтная и зонально-типологическая основы ведения лесного хозяйства
При планировании современного лесного хозяйства широко используется зонально-типологическая основа (ЗТО). Существует целая серия работ, в которых рассмотрены принципы и предложены, практические рекомендации по ее реализации. В кратком виде суть ЗТО заключается в следующем. Вначале декларируется, что для реализации системного подхода при организации и ведении лесного хозяйства необходимо научно обоснованное районирование лесного фонда и классификация лесов на типологической основе. Под районированием лесного фонда понимается территориальное разделение покрытых, непокрытых, а также других категорий земель, предназначенных для нужд лесного хозяйства на иерархически соподчиненные единицы разного ранга, однородные по лесорастительным условиям, экологическим, средообразующим свойствам, продуктивности и качественному составу лесов, по их экономическому и социальному значению. Лесохозяиственное районирование предполагает синтез лесорастительного и лесоэкономического (по экономическим условиям) районирования. Дробность лесохозяйственного районирования и выбор его масштаба зависит от размера территории административных образований (республики, области, края и т. п.) и от разнообразия их природных и экономических условий. Предлагается четырехступенчатое районирование лесов:
1) регион (например, европейская часть России);
2) область, которая характеризуется сходными геоморфологическими и другими условиями, обусловливающими распространение лесообразующих пород, а также экономические условия,
определяющие относительно общий подход к ведению хозяйства на данной территории (например, равнинные леса);
3) округ, отличающийся сходными климатическими и почвенными условиями, что обусловливает относительную общность типологической структуры, состава, производительности лесов и лесовосстановительных мероприятий, а также экономических условий (например, северотаежные леса);
4) район, характеризующий относительно однородными лесорастительными условиями, типологическим и породным составом лесов, единством экономических условий.
На этой основе вводится понятие региональной системы лесохозяйственных мероприятий (РСЛМ). В каждой РСЛМ определяются способы рубок главного пользования, лесовосстановительные мероприятия, специальные работы в лесах различного целевого назначения (рекреационного, защитного и др.).
Логично было бы предположить, что в ЗТО будут, по крайней мере, учтены физико-географические особенности лесных регионов. Однако там даже не упоминаются единицы физико-географического районирования, в том числе основная из них - ландшафт. Между тем очевидно, что корректное выделение по экологическим параметрам любой из используемых единиц разного уровня без этого просто невозможно. Кроме того, при выделении таких единиц предлагается, чтобы они были «сходны» или «относительно однородны». При этом не делается даже ссылки на какие-то источники, характеризующие количественные параметры при их установлении. Сравнение предлагаемой в ЗТО системы иерархических единиц с ландшафтной системой показывает, что первая практически дублирует основные иерархические уровни второй с использованием весьма неопределенных критериев. Например, «область характеризуется сходными геоморфологическими и другими условиями...». Что относится к «другим условиям» здесь не поясняется.
Установлено, что один и тот же тип леса может существенно отличаться в структурном и динамическом плане в различных типах ландшафта. Тип леса может значительно варьировать по производительности, составу, возобновлению под пологом древостоя, естественному пожарному режиму, а после рубки могут формироваться самые различные сукцессионные ряды. Причем, чем более благоприятны лесорастительные условия, тем более вариабелен тип леса. Причинами являются различные топоэкологические условия, в которых находится лесное сообщество в экосистемах надбиогеоценотического уровня. В различных типах ландшафта тип леса может занимать самое различное положение на формах рельефа, контактировать с разными типами сообществ и категорий экосистем, занимать самую различную площадь и т. д. Отсюда следует три возможных пути решения проблемы. Первый вариант предполагает выделение очень большого количества типов леса в попытке отразить все природное разнообразие лесных сообществ. Впрочем, такой подход мало состоятелен в научном плане, а использование громоздких классификаций малопригодно в практических целях. Второй вариант - создание упрощенной лесотипологической схемы, удобной для практического применения, в том числе с использованием «хозяйственных групп типов леса». Именно такие схемы фактически и применяет современное лесоустройство. Однако в этом случае особенности структуры и динамики лесного покрова отражаются весьма поверхностно или даже искажаются. И, наконец, возможен третий путь — выделение относительно небольшого числа типов леса и отражение особенностей наиболее вариабельных из них через ландшафтные «метки». Например, среди северотаежных сосняков брусничных явно обособляются два варианта (см. приложение 2). Выделять их в самостоятельные типы вряд ли целесообразно ввиду большой общности их характеристик. Однако и игнорировать их ландшафтную специфику нельзя, поскольку она обусловливает различие в их динамике и требует применения различных хозяйственных мероприятий (например, предотвращение смены сосны елью). Итак, оптимальный выход заключается в сохранении общего «видового» названия «сосняк брусничный» с указанием его принадлежности к определенной группе типов ландшафта. Практика показывает, что использование лесотипологической основы (типа леса по В. Н. Сукачеву) недостаточно. Многие качества, ресурсы и функции лесов на обширных таежных территориях могут быть в полной мере выявлены и оценены на уровне отдельных территориально разобщенных участков (средозащитные и средообразующие функции, рекреационные ресурсы, численность охотничьих животных и др.). Необходимая территориальная дифференциация лесного покрова должна осуществляться по физико-географическим, в том числе ландшафтным, т. е. по естественным и наиболее стабильным рубежам. В этом случае под экологическую, ресурсную и хозяйственную характеристику таежных лесов закладывается постоянная основа, дающая возможность осуществлять самое долгосрочное планирование устойчивого лесопользования. Вообще, современные исследователи отмечают, что обращение к ландшафту не ново для лесоустройства. «Даже в условиях экстенсивного ведения лесного хозяйства, когда лесоустройство обычно выполняется ресурсосберегающими дистанционными методами на основе дешифрирования аэро- и космосъемки и актуализации материалов предшествующего лесоустройства, невозможно обойтись без изучения ландшафтной структуры территории и связи типов лесорастительных условий со структурными единицами ландшафта... Лесная типология и ландшафтоведение неотделимы друг от друга. И далее «Для установления границ однородных участков лесного фонда - выделов, страт - и определения их основных таксационных характеристик... используют ландшафтные признаки дешифрирования, для чего предварительно изучается ландшафтная структура объекта лесоустройства и связи типов лесорастительных условий, породного состава, продуктивности и других параметров насаждений со структурными единицами ландшафта». Однако широкоизвестным является и другой подход к организации лесопользования - бассейновый.
