Долгое время считали, что у некоторых типов вулканов, существующих на нашей планете, например маленьких грязевых и гигантских магматических, выбрасывающих с огромных глубин раскаленную магму, нет генетического родства. Однако, изучая в течение ряда лет самые разные вулканы, районы их распространения, периоды, когда они извергаются, мы пришли к выводу, что «работа» всех вулканов связана с единым глобальным геодинамическим процессом — перемещением огромных литосферных плит. При анализе распространения вулканов мира выяснилось, что они (как, впрочем, и районы, где происходят землетрясения) чаще всего располагаются на границах литосферных плит — в узких зонах тектонической активизации. Существует несколько типов границ. Один из них — в зонах субдукции, где литосферная плита погружается в верхнюю мантию. Эти зоны, для которых характерны глубинные (глубокофокусные) землетрясения, получили еще одно название — зон Заварицкого — Беньофа. Они обнаружены во многих областях Земли — в южноамериканских Андах, на островах Тонга, Новых Гебридах, в Японском море, Индонезии, на Антильских о-вах и т. д. Здесь часто встречаются крупные магматические вулканы, корни которых проникают в недра Земли на десятки километров. Второй тип границ между плитами — зоны спрединга, где дно океана раздвигается и образуется узкая протяженная впадина (рифт), в которой возникает новая кора.

Паразитизм — одно из немногих явлений в мире растений, которое, бесспорно, имеет вторичное эволюционное происхождение. Это очень важное обстоятельство, позволяющее использовать растения-паразиты как хорошую модель для изучения ряда аспектов эволюции. Растительный паразитизм — это новый для автотрофных организмов, чужеядный способ питания, который постепенно перерастает и в новый образ жизни, включающий не только питание, но и размножение, и расселение, и все другие виды жизнедеятельности. Особенный интерес представляют растения-паразиты, относящиеся к отделу цветковых, или покрытосеменных. Строение и облик многих из них, например представителей семейств заразиховых (Oroban-chaceae), баланофоровых (Balanophora-сеае), раффлезиевых (Rafflesiaceae), сильно отличаются от обычных автотрофных растений. У высокоспециализированных цветковых паразитов нет листьев и хлорофилла, а корни им заменяют присоски, так называемые гаустории. Некоторые наиболее приспособленные к паразитизму виды по своему внешнему облику настолько напоминают грибы, что еще 150—200 лет назад ботаники относили такие растения к грибам. Так, в частности, цветковое растение цино-морий (Cynomorium) за внешний облик и окраску, близкую к цвету венозной крови, называли «мальтийским грибом» и использовали для лечения крови (по известному гомеопатическому принципу: лечить подобное подобным).

Среди дикорастущей дендрофлоры немного найдется вечнозеленых лиственных пород. Самшит — одна из них. Чаще всего — это небольшие деревца или кустарники, но иногда 18—20-метровые деревья с полуметровой толщиной у комля. Стволы гладкие светло-желтые, точно восковые, на них почти нет боковых ветвей. И лишь вверху пышную ярко-зеленую крону образуют многочисленные с зеленоватой корой ветви, густо усеянные мелкими вечнозелеными блестящими кожистыми листьями. Длинные и тонкие ветви, изгибаясь дугой к земле, раскидываются в разные стороны. Самшит — самый распространенный и богатый видами род семейства самшитовых — Buxaceae. Вечнозеленые самшитовые леса или кустарниковые заросли встречаются в Южной Европе, Северной Африке, Западной и Юго-Восточной Азии, тропической Америке. Они сохранились только на Кавказе, в результате самшит попал в число редких видов и занесен в «Красную книгу». Две расы средиземноморского самшита вечнозеленого (Buxus sempervirens) в отечественной литературе описаны как самостоятельные виды: самшит гирканский (В. hyrcana) и самшит колхидский (В. colchiса).

В районе Галапагосских о-вов вблизи изливающихся из земных недр горячих источников (гидротерм), содержащих водород, сероводород, метан, металлы и другие химические соединения, на глубине более 2500 м были обнаружены оазисы жизни. В них оказались скопления морских беспозвоночных, общая численность которых была на пять порядков выше численности донных беспозвоночных на таких же глубинах вне зоны проявления вулканизма. Более 95 % глубоководных животных оказались новыми, ранее не известными науке. Это было первое сообщество, найденное в зоне гидротермальных излияний на морском дне. Сейчас на глубинах более 2000 м в Тихом океане обнаружено уже довольно много гидротерм, окруженных скоплениями животных, они найдены и в Атлантике. Богатую и разнообразную донную фауну находили только в зонах вулканической активности. У берегов Флориды на глубине более 3000 м гидротермальная фауна была найдена в тектонически спокойном районе без признаков проявления гидротерм . Хотя виды животных в этом сообществе оказались другими, его общий облик был тот же, что и в скоплениях беспозвоночных вокруг горячих источников в Тихом океане.

Трудно найти пространства суши, которые были бы так разнообразны по рельефу и геологическому строению, как территория России. Обширные равнины и плоскогорья охватывают Европейскую часть нашей страны, Западную и Восточную Сибирь. Им противостоят горные цепи, вытягивающиеся протяженными складчатыми поясами, и среди них наиболее крупные — Урал, Тянь-Шань, Алтай, Саяны, Кавказ, Памир, горы Забайкалья, Верхоянский хребет и хребет Черского на северо-востоке, вулканические дуги Камчатки и Курильских о-вов. Разделение континентов на равнины и горные хребты, конечно, было подмечено очень и очень давно. Установлено, что равнины не подвергались каким-либо значительным катаклизмам, их фундамент сложен древнейшими кристаллическими породами Земли, деформированными и метаморфизованными еще в раннем докембрии (2900—1500 млн лет назад), а более молодые позднедо-кембрийские и фанерозойские слои слабо изменены и местами лежат на фундаменте горизонтально. С геологической точки зрения равнины представляют собой устойчивые области — платформы. На территории России находятся две крупные древние платформы: Восточно-Европейская и Сибирская.

Шаровая молния - загадочный атмосферный объект, издавна привлекающий внимание как ученых, так и людей, далеких от науки. Это светящееся долгоживущее образование, чаще сферической формы, которое не прикрепляется к предметам, а свободно передвигается в воздухе. Возможность отделить шаровую молнию от других атмосферных явлений позволила в течение нескольких веков собирать о ней разнообразные сведения, так что сегодня мы довольно уверенно можем судить о ее наблюдаемых параметрах и даже количественно оценить ее основные характеристики. Чем же интересна шаровая молния для ученых? Естественно предположить, что ее природа определяется известными физическими законами. Тогда, детально изучив это явление, удастся установить, что некоторые процессы и структуры, из общих соображений кажущиеся маловероятными и даже экзотическими, на самом деле вполне реальны. Это в свою очередь выявит новые специфические закономерности в окружающем нас мире и обогатит исследующую его науку. Следующий вопрос, неизбежно возникающий при обращении к этой проблеме: почему путь к пониманию механизма шаровой молнии оказался столь долгим? Теперь, когда этот механизм стал проясняться, нетрудно ответить и на такой вопрос. Дело не только и не столько в том, что шаровая молния наблюдается крайне редко.

Большой вклад в изучение структуры земной коры внесла в последние годы съемка земной поверхности из космоса. Были не только уточнены положение и протяженность отдельных структурных элементов, но и выявлены принципиально новые черты ее глобальной структуры — линеаменты и кольцевые структуры. Линеаменты — это не просто зоны крупных разломов, обычно легко обнаруживаемых при геологической съемке, широкие полосы повышенной трещи-новатости и проницаемости коры, разнообразно проявленные в ее структуре и рельефе. Повсеместно фиксируемые кольцевые структуры разного масштаба имеют различное происхождение, которое для части из них устанавливается сравнительно легко — гранито-гнейсовые купола, вулканические кальдеры, астроблемы и некоторые другие. Но значительное число таких структур не поддается столь простой идентификации и отражает какие-то скрытые от наземных наблюдений неоднородности. Предполагается, что в областях древних платформ крупные кольцевые структуры могут иметь чрезвычайно древнее заложение, восходя к великой метеоритной бомбардировке догеологического этапа истории нашей планеты.

Что происходило, на протяжении предыдущих 3 млрд лет истории Земли? Сама постановка подобного вопроса еще два-три десятилетия назад была лишена смысла. Дело в том, что только с этого времени, благодаря успехам радиоизотопных методов определения возраста минералов и горных пород, стало возможным датировать докембрийские образования, лишенные, как правило, органических остатков, устанавливать их возрастную последовательность и коррелировать подобные образования, развитые на разных континентах. Разумеется, прогресс радиохронометрии благотворно сказался и на изучении более молодых образований, позволив определять абсолютный возраст магматических пород, проявлений метаморфизма и произвести, в конечном счете, калибровку геохронологической шкалы, превратив ее из относительной в абсолютную. При этом наметились две любопытные тенденции в развитии изотопной геохронометрии. С одной стороны, это появление все новых, более точных методов: на смену калий-аргоновому методу пришел рубидий-стронциевый, затем появился самарий-неодимовый, широко используется уран-свинцовый по минералу циркону и т. д. Однако, с другой стороны, неизменно оказывается, что ни один из методов (это касается и новейшего самарий-неодимового) не гарантирует определение «абсолютного» возраста минерала или породы, как первоначально охотно выражались, ибо весьма часто породы подвергаются в дальнейшей своей судьбе различным термическим и механическим воздействиям, нарушающим первичные изотопные соотношения.

Всего около четверти века назад геологическая наука выглядела чрезвычайно консервативной, не вышедшей из описательной стадии развития и прогрессировавшей очень медленным темпом. Однако ее не обошла всеобщая научно-техническая революция, и вскоре положение стало резко меняться. На вооружение геологов, которые долго руководствовались девизом международных геологических конгрессов действовать «mente et malleo» (умом и молотком), поступило большое число новых приборов, геофизики и геохимики стали активно сотрудничать с геологами в решении общих задач наук о Земле. Резко поднялся престиж геологии в глазах образованного человечества, когда началось «геологическое» изучение других планет Солнечной системы. К тому же нельзя далее мириться с непредсказуемостью таких катастроф, как недавнее землетрясение в Мексике и извержение вулкана Руис в Колумбии. О повышении интереса к геологии среди неспециалистов можно судить хотя бы по тому, что не только в нашей «Природе», но и в таких авторитетных зарубежных изданиях, как американский «Scientific American» или французский «La Recherchex, почти в каждом номере печатаются статьи по геологии или наукам о Земле вообще.

К сожалению, до сих пор экологи ограничивались очень небольшим числом характеристик популяций: скоростью роста и показателями жизненности для растений (иногда семенной продуктивностью), средними показателями размножения для животных, показателями обилия для тех и других. В последние годы к этим характеристикам добавились оценка продукции, массы, иногда — возрастная структура популяции. Этих показателей достаточно, чтобы вырастить запланированный урожай, но мало, чтобы управлять биологическим продукционным потенциалом. Определить экологические параметры популяции, сообществ, экосистемы — это сложная научно-методологическая проблема. В этом направлении разрабатываются лишь первые подходы, хотя необходимость в таких экологических параметрах очевидна. Они прямо связаны не только с экосистемными исследованиями, но и с охраной редких и исчезающих видов. В нашей стране необходимость исследования экологических характеристик, составления кадастра, указана в законе «Об охране животного мира». Но составление кадастра — тоже дело будущего; между тем экологические параметры популяции — необходимые элементы кадастра, документа, определяющего стратегию и тактику отношения к каждому виду животных в каждом конкретном биоценозе. Составить такой документ мы должны в самое ближайшее время. Следующая задача экологии — исследование принципов экологической дифференциации родственных видов.