На Камчатке располагается 29 из более чем 600 действующих вулканов нашей планеты. Все они принадлежат к Тихоокеанскому вулканическому поясу, в котором сосредоточено больше половины активных вулканов. Пояс располагается в зоне сочленения земной коры океанического типа с корой континентального типа. Здесь океаническая кора пододвигается под континентальную. С этим движением связано частичное плавление более тонкой океанической коры на глубине с образованием базальтовой магмы. Кроме того, большое количество морской воды, затягиваемое в места стыка, способствует плавлению верхних слоев мантии и земной коры. Так образуются магматические очаги, дающие начало вулканам островной дуги. На Камчатском полуострове на сравнительно небольшой территории сконцентрировано такое обилие вулканов — действующих и потухших. различающихся по строению, типу извержений, внешнему виду — что в мире, пожалуй, трудно найти еще один подобный уголок. Наиболее примечательной является Ключевская группа вулканов. Здесь в пределах окружности радиусом 30 км расположено крупнейшее скопление вулканических сооружений Камчатки. Считается, что это обусловлено ее положением на стыке двух островных вулканических дуг: Курило-Камчатской и Алеутской.

Наша планета состоит из концентрических сферических оболочек — мантии и земной коры, окружающих шарообразное железоникелевое ядро. Они образовались при дифференциации недр, происходившей на протяжении всей истории Земли в течение 4,6 млрд. лет. Эти процессы продолжаются до сих пор и обуславливают геологическую активность. Магматизм1 и движение литосферных плит земной коры, протекающие за счет внутренней энергии Земли, изменяют лик нашей планеты, вздымают горные цепи, приводят к образованию морей и океанов. Явления, вызываемые внешними причинами (геологическая деятельность гидросферы и атмосферы, колебание суточных температур), а также гравитация противодействуют внутренним силам. Они постепенно сглаживают возникающие неровности, «срезают» горы, заполняют осадками впадины. Так, в противоборстве стихий, формируется рельеф. Одной из самых грандиозных его форм, вызывающей интерес и восхищение, стали вулканические постройки, не только возникшие в разные геологические эпохи, но и растущие в настоящее время на глазах человека.

В полной драматических, а нередко и трагических событий истории путешествий в полярных областях земного шара известно несколько самостоятельных возвращений участников ледовых плаваний и экспедиций из стран «белого безмолвия», как называли еще столетие назад Арктику. И не только потому, что эти края были безлюдными, ненаселенными, но и потому, что тогда отсутствовала какая-либо связь с ушедшими в приполярные моря. Те, кто отправлялся в Северный Ледовитый океан и на его побережья, обрекали себя на многие месяцы, а часто и годы безвестия. В мире о них ничего не знали до их возвращения. Они в буквальном смысле, говоря словами Бориса Пастернака, «окунались в неизвестность». А там, в этой неизвестности, могло происходить все что угодно. Самой большой трагедией была гибель в 40-х годах ХIХ столетия большой экспедиции английского мореплавателя Джона Франклина среди островов Канадского Арктического архипелага: 139 человек на кораблях «Эребус» и «Террор». Люди пытались вырваться из «арктического плена», но погибли от холода, голода и цинги.

Арктическая часть Якутии — единственный регион не только в России, но и в мире, где в течение двух столетий непрерывно добывается ископаемая мамонтовая кость. В XIX в, уровень ее промысла составлял в среднем 20—25 т в год. В советский период организованный сбор бивня почти прекратился, и до 1979 г. общий объем заготовок едва ли превысил Ют, однако в это время были собраны сведения о перспективных местонахождениях мамонтовой кости на арктических островах и побережьях моря Лаптевых и Восточно-Сибирского моря. С 1980-х годов по настоящее время на севере Якутии добывалось от 10 до 30 т бивня в год. Распределены костные остатки в прибрежных «россыпях» очень неравномерно (от единичных находок фрагментов на несколько километров до скоплений остатков трех-четырех животных на 5 — 10 м2). По оценкам Приморской геологоразведочной партии СПО «Северкварцсамоцветы» 1979—1988 гг., в среднем распределение ископаемой мамонтовой кости составляет 0.0024 кг/м3. По данным СПО «Северкварцсамоцветы» и Якутской центральной поисково-съемочной экспедиции 1995 г., в результате непрерывно протекающих эрозионных процессов на морском побережье ежегодно вымывается 1.5 т костных остатков мамонта, а по рекам региона — 3.5 т.

Губители вы природу? Уверен, большинство из вас скажет: нет. А от чего же она тогда гибнет? От промышленности! А на кого работает, кого кормит, поит, одевает эта промышленность?! Нет-нет, я не призываю кричать. Призываю осознавать последствия своего бытия. Последствия своих прихотей. Призываю быть честными, а значит - мудрыми. Природа не гибнет, она меняется. Упрощается. Дремучие ельники, торжественные боры, величественные дубравы замещаются веселенькими осинничками, березничками, леса превращаются в лесопарки, потом в парки, потом в скверы. А потом? Потом мы стремимся сбежать из этого невыносимого места. Как быть? Окружить себя заповедниками, удержать равновесие между лесом и сквером, или воплотить в жизнь мечту анархистов: "Чтоб цветы, лошади и НИ-КО-ГО". Надеюсь, что на эти вопросы сможет ответить заведующий лабораторией ВНИИ Природы биолог Борис Леонтьевич Самойлов.

В России папоротники стали популярными комнатными растениями с середины XIX века. В торговом ассортименте цветочных фирм тогда, были даже крупные древовидные папоротники: циатея, дикеония, блехнум. Их привозили из-за границы частями корневищ, завернутыми в мох, без листьев и "оживляли" в оранжереях. В просторных и прохладных старинных домах с достаточно высокой влажностью воздуха они хорошо росли, но в современных зданиях с центральным отоплением условия жизни папоротников резко ухудшились. Многие нежные виды не могли мириться с сухостью воздуха и постепенно стали исчезать с подоконников наших квартир. Не желая расставаться со своими питомцами, цветоводы начали строить для них домашние оранжереи - стеклянные теплички и закрытые витрины, где можно было создать необходимые для жизни этих растений подходящие условия. До недавнего времени торговый ассортимент папоротников насчитывал не более 10 устойчивых в культуре видов адиантума, птериса, нефролеписа. В последние годы, благодаря поставкам зарубежных фирм, в магазинах появились великолепные даваллии, платицериумы, асплениумы.

Поразить современного садовода сложно, особенно примулами, которые ему известны хорошо и не понаслышке; нет садика, в котором но весне не радовали бы владельца желтенькие и розовенькие подушки или не торчали бы сиреневые "шарики на ножках"... Вот эти-то "шарики" и есть та тонкая ниточка, что связывает российский сад и гималайские высоты. Такого разнообразия этого рода нельзя увидеть больше нигде. Не все гималайские примулы способны расти в наших садах в силу недостаточной морозостойкости или, наоборот, нетерпимости к жаре и сухости воздуха. Есть большой выбор видов, способных обновить и по-новому украсить мой и ваш сад. Яркий пример тому - примула зубчатая (Primula denticulata). Оцененная по заслугам, она как-то незаметно расселилась по садам. Теперь ее сиреневые, розовые, белые или фиолетовые шарики-соцветия знаменуют май не только в далеких горах. Известны у нас и капделябровые примулы. Правда, в основном это примула японская (P. japonka), которая как раз не гималайского происхождения. Ее высаживают во влажных местах возле водоемов.

Стремительно, жарко, полыхая яркими красками, пронеслось лето и укатилось за горизонт. На пороге осень с затяжными дождями, с холодными туманными ночами и первыми заморозками. Сад снова поменял свой облик - зелень газона устлана пожелтевшими листьями и упавшими яблоками, листья деревьев и кустарников окрасились в оранжево-красные и желтые тона, и, к сожалению, многие виды травянистых многолетников утратили свою декоративность и перестали радовать глаз. В средней полосе четко выражены времена года, и при создании сада нам приходится учитывать сезонные изменения. Весной распускаются крокусы и сциллы, маргаритки, тюльпаны и нарциссы, в начале лета цветут бородатые ирисы и пионы, дельфиниумы и колокольчики, затем эстафету подхватывают розы и лилии, стильбы, лилейники, вероникаструмы, акониты и гелениумы. Но есть растения, которые зацветают в сентябре и даже позже, и тот, кто хочет, чтобы сад был красивым с весны до осени, должен обратить на них внимание.

За любым произведением всегда стоит автор - со своими взглядами на мир, увлечениями и интересами. Даже если мы говорим о произведениях селекционного искусства - имена сортов могут о многом рассказать, в том числе и о тех, кто их создал. Лилейники Роберта Мансона поведают нам о его увлечении культурой Китая, яблони и сирени отца Джона Фиала - о духовных исканиях их создателя. Но всех селекционеров прошлого и настоящего объединяет то, что каждый из них отдал должное своим коллегам по цеху -ботаникам, биологам, садоводам и селекционерам, дав своим творениям их имена. Только среди сиреней, полученных в питомнике Лемуанон, мы обнаружим около 20 сортов, носящих имена людей, так или иначе связанных с миром растений. Некоторые из этих сортов широко известны и популярны, другие - стали редкостью. В числе первых - Максимович, Бюффон, Декен, Планшон, Тунберг.

Состояние газонов во многом определяет облик всего сада. Но уход за ними очень трудоемок, от владельца требуется как минимум пунктуальность. При отсутствии этого качества и свободного времени среди модных кустарников и роскошных сортов многолетников появляются невыкошенные участки, напоминающие уголки заброшенного "бабушкиного сада". Как быть? Вариант первый - посеять невысокий клевер. Недостатки такого газона: клевер плохо растет в полутени и вы рискуете наступить босиком на пчелу. Вариант второй - использование почвоиокровных растений, к которым относятся различные виды травянистых многолетников, хорошо размножающихся укореняющимися вегетативными побегами. Или древесных растений, а именно низкорослых, стелющихся кустарников, кустарничков, и некоторых лиан. Разумеется, последний вариант подходит для мест, где вы предполагаете как можно меньше ходить (или не ходить вообще) и тем более не играть в бадминтон или теннис.