В этой статье мы хотим рассмотреть некоторые известные факты и законы поведения и показать, как они связаны друг с другом и с принципом максимума информации. В соответствии с принятым нами подходом — выводить все из общего принципа, мы не будем здесь объяснять факты, сводя их к устройству тех или иных физиологических механизмов. Такого рода сведение, на наш взгляд, по меньшей мере преждевременно, и неэффективность его как метода объяснения не раз проявлялась самым демонстративным образом. Например, механизмы «латерального торможения», «детекторов направления», «утомления рецепторов» и т. п., привлекавшиеся для объяснения отдельных зрительных иллюзий, как правило, не способны были объяснить иллюзии другого, даже близкого, типа. Так, Б. Берне, предлагая объяснение иллюзии Мюллера—Лайера с помощью механизма детекторов направления, тут же вынужден признать, что этот механизм уже не годится для объяснения близкой по типу иллюзии Целльнера. Такого рода неудачи не случайны, а являются следствием неверной методологической ориентации.

Возможно, у некоторых читателей уже возник вопрос: почему именно условную энтропию Н(Х/у) мы рассматриваем как меру отклонения от нормы? Почему бы не взять какую-то более простую меру, например, очень популярный в теории управления квадрат отклонения? Причин несколько. Во-первых, другие меры, как можно показать, являются лишь частными случаями энтропии и выводятся из нее при специальных условиях. А во-вторых, именно энтропия позволяет описать и объяснить, наряду с консервативным поведением, и другой важный феномен, который можно назвать сменой привычки, переделкой стереотипа, срывом регуляции. Организм, как оказывается, вовсе не привязан намертво к какому-то одному привычному значению переменной: он жаждет в первую очередь определенности и готов сменить одну привычку на другую, если она будет столь же определенной.

Познакомившись теперь с основными факторами, определяющими динамику реакций, попробуем соединить их в целостную картину. Связующей нитью нам послужит зависимость полезности стимула L от количества стимулов. А поскольку с каждым стимулом связана определенная порция энергии, то нам удобнее будет сразу рассматривать зависимость полезности от суммарной энергии. Представим себе, что шарик, моделирующий поведение организма, расположен в правом устойчивом положении, т. е. Пусть на организм начал действовать стимул, который стремится увеличится. При этом H(X/yi) возрастает и L уменьшается. Поскольку это противоречит целям организма, то он, конечно, сопротивляется. Если мощность защитных реакций оказывается достаточной, то p снижается до нуля, шарик возвращается в правое устойчивое положение, полезность L возрастает и на этом все заканчивается. Таковы нормальная реакция на холод, нормальные реакции удовлетворения голода, жажды и т. п. Иное дело, если мощность защитной реакции оказывается недостаточной.

Чему еще может научить нас формула эмоций? Вообще говоря, многому, хотя обо всем не расскажешь. Если вспомнить зависимость полезности от энергии, то из нее следует, что наибольшие положительные эмоции вызываются раздражителями средней силы: и перебор, и недобор одинаково убивают наслаждение. Если вспомнить про адаптацию, то из этой формулы следует, что нет никакого статичного состояния, которое автоматически обеспечивало бы человеку положительные эмоции, раз навсегда делало бы его счастливым. Человек рожден для перемен. Только в динамике, в развитии он может быть счастлив. Жить в счастье — высокое искусство. Здесь нельзя ни отставать, ни форсировать. Потому что оптимум — это как узкий просвет в тенях летящих под солнцем облаков. Это как узкая полоса скольжения на гребне бегущей вперед волны. Стоит на миг распуститься, потерять темп — и вот уже волны жизни швыряют тебя как попало!

Первобытный человек различает таких лесных животных, как волк, медведь, кабан, рысь, олень, енот, белка и заяц; человек может просто хранить в памяти их образы или какие-то их имена (знаки). Человек видел в своей жизни много обычных волков, но вдруг встретился в лесу с волком очень больших размеров, который пытался на него напасть (обычные волки редко нападают на человека); в следующий раз, встретившись с волком очень больших размеров, человек должен учесть эту его особенность и быть начеку. Следовательно, на хранение в память человеку надо заложить не всю информацию об этом большом волке, а только часть информации, относящуюся к его размеру и к характеру поведения (возможности нападения на человека), а все остальное — строение тела, цвет шерсти и т. п.— можно извлечь из памяти, хранящей большой запас наблюдений над обычными волками.

В рамках одной главы у нас нет возможности проследить последовательно все этапы восхождения живого на свою эволюционную вершину. Впрочем, это и не входит в задачи данной книги. Наиболее важные изобретения, сделанные природой на этом пути, мы уже кратко описали. А сейчас мы произведем как бы «сборку» этих изобретений, соединим их в одной конструкции: результат такой сборки вполне может находиться на вершине эволюции. Диаметрально противоположный характер имеют процессы выработки критериев отбора информации, которые надо «спускать» на нижележащий уровень. Эти критерии должны быть основаны на всем опыте, накопленном организмом (а точнее, данным уровнем переработки информации) на протяжении всей его жизни, равно как и на протяжении жизни его предшественников (генетическая информация).