Колыбелью человечества стала обширная дуга, пролегающая от гор Атласа через Средиземноморье, Переднюю и Среднюю Азию до Индостана и далее к восточным областям Китая. Основные миграции племен в раннем и среднем палеолите проходили вдоль края ледников, где буйно развивалась степная и лесостепная растительность, питаемая талыми водами. Люди шли за стадами крупных животных, которые давали пищу, одежду и материал для строительства жилищ. Другими путями миграции становились реки. Они-то и вынесли ладьи наших предков, обтянутые шкурами животных, к побережью морей и океана. В то время перемещения по суше были более опасными, чем по воде. В эпохи оледенений уровень морей и океана был ниже современного на 80—100 м. Это значит, что в состав суши входили огромные пространства современного шельфа — выработанной волнами плоской подводной террасы. Побережья в пределах таких террас отличаются изломанными очертаниями, обилием эстуариев, прибрежных болот и приливно-отливных равнин, время от времени затопляемых морем. Несомненно, это были богатые птицей, рыбой и зверем места, в большинстве своем сильно залесенные и заболоченные. Однако они оставались малопригодными для жизни древних людей, так как затоплялись во время паводков и в сезоны дождей. Москиты, мухи и другие насекомые распространяли различные заболевания. К тому же здесь не было материала для изготовления кремневых орудий. Не просто было также поддерживать огонь в отсутствие пещер и волноприбойных ниш.

История минойской культуры охватывает период с 3-го по конец 2-го тысячелетия до н. э., т. е. примерно 2 тыс. лет. Точно неизвестно, какой народ был носителем этой культуры, однако период наивысшего расцвета Критского государства исследователи связывают с именем легендарного царя Миноса. В вассальной зависимости от Крита находились карийцы, ликийцы и хетты. Раскопки, проведенные в Кноссе и в других районах острова английским археологом А. Эвансом в начале нашего столетия, позволили разработать относительно детальную периодизацию истории Крита. Сначала появились поселения городского типа. Основным занятием их жителей были торговля п пиратство. К началу 2-го тысячелетия до н. э. относится строительство первых дворцов, одним из самых больших был кносский. По сложности планировки и роскоши внутреннего убранства он не имел себе равных в Эгейском море. Обилие внутренних помещений, замысловатым образом связанных друг с другом, способствовало появлению легенды о лабиринте, находящемся во дворце Миноса. Кносс со временем стал столицей могучего государства. Его правитель царь Минос, согласно Фукидиду, имел могущественный для того времени флот, с помощью которого установил господство над островами Кикладской группы и контролировал торговлю в бассейне Восточного Средиземноморья. Минос очистил море от пиратов я основал на островах колонии. Критяне первыми стали строить барки — крупные для того времени суда с поднятым носом и низкими бортами.

Во многих мифах часто повторяется один сюжет: боги, разгневавшись на людей за греховное поведение, насылают на них великое бедствие — потоп, который приводит к гибели всего человечества, а также большей части живой природы. Лишь избранный богами праведник, посвященный в их замыслы, исподволь готовится к предстоящим испытаниям и на построенной заблаговременно лодке (ковчеге, ящике) спасается со своей семьей, пустившись в плавание по безбрежной водной глади. Вместе с ним в лодке пережидают бедствие представители всех видов животного царства. Плавающий зверинец после долгих поисков суши причаливает к одинокому острову, как правило, к вершине самой большой из известных тому или иному народу горы: у древних греков — Парнас (по другому варианту — Этна), у евреев — Арарат, у шумеров — Нисир (на востоке от реки Тигр). Вслед за этим начинается возрождение человечества и живой природы. Имя избранного богами праведника у разных народов также разное: в Библии фигурирует Ной, в древнегреческом мифе о потопе — Девкалион, у шумеров — Зиусудра или Утнапиштим, у вавилонян и ассирийцев — Атраха-сис. Потоп длился по одним версиям семь дней и семь ночей, по другим — девять суток, согласно библейскому сказанию — 40 дней и 40 ночей. Самый древний вариант мифа, по-видимому, восходит к началу 3-го тысячелетия до н. э. Более поздние версии относятся к началу 1-го тысячелетия до н. э. Возникает вопрос: существовала ли одна легенда, кочевавшая от одного народа к другому, или действительно в их истории было нечто подобное потопу, что передавалось из поколения в поколение?

Едва ли какой-нибудь другой народ в античном мире заслужил в такой степени название морского, как финикияне. Они поселились еще в 3-м тысячелетии до н. э. на побережье современного Ливана, создали развитую цивилизацию в городах-государствах Тир и Сидон, а затем основали многочисленные колонии на берегах Ливии (Африки) и Иберийского полуострова. Выходцы из Финикии воздвигли Карфаген, ставший грозным соперником Рима. Этот народ не оставил значительных памятников архитектуры. Его стихией было море, а основным занятием — торговля. Финикияне выступали и в роли посредников при ведении торговых операций между различными государствами. Они первыми освоили западную часть Средиземноморья и вышли за геркулесовы столбы, в Атлантику. Остатки их поселений сохранились в различных пунктах побережья Иберийского полуострова: Малага, Секси, Абдера, Гадес. Финикияне открыли морские пути в Атлантический и Индийский океаны. Именно из финикийских источников черпали сведения античные авторы о Ливии южнее Египта и о побережьях других дальних стран. Постичь природу океана люди пытались давно. Некоторые из принципов, легших в основу океанологии, были сформулированы еще мыслителями древности. Аристотель, например, в IV в. до н. э. отметил, что море- никогда не высохнет и не затопит сушу, так как количество атмосферных осадков равно объему той воды, которая испаряется с поверхности суши и моря. В 150 г. н. э. астроном Птолемей ввел понятия широты и долготы, которые использовал при составлении географических карт.

Земная кора — многослойное образование. Верхнюю ее часть — осадочный чехол, или первый слой,—образуют осадочные породы и не уплотненные до состояния пород осадки. Ниже как на континентах, так и в океанах залегает кристаллический фундамент. В его строении и кроются основные различия между континентальным и океаническим типами земной коры. На континентах в составе фундамента выделяются два мощных слоя — «гранитный» и базальтовый. Под абиссальным ложем океанов «гранитный» слой отсутствует. Однако базальтовый фундамент океана отнюдь не однороден в разрезе, он разделяется на второй и третий слои. До сверхглубокого и глубоководного бурения о структуре земной коры судили главным образом по геофизическим данным, а именно по скоростям продольных и поперечных сейсмических волн. В зависимости от состава и плотности пород, слагающих те или иные слои земной коры, скорости прохождения сейсмических волн значительно изменяются. В верхних горизонтах, где преобладают слабо уплотненные осадочные образования, они относительно невелики, в кристаллических же породах резко возрастают по мере увеличения их плотности.

Близ Атлантического побережья США благодаря глубинному сейсмическому зондированию Ч. Дрейк и другие исследователи установили присутствие глубоких прогибов, заполненных многокилометровыми осадками: один — в районе океанического шельфа, другой — в основании континентального склона. Они тянулись на многие сотни и даже тысячи километров, обрамляя со стороны океана Северо-Американский -континент. Были обнаружены значительные аномалии силы тяжести вдоль края континента, а также магнитные аномалии, свидетельствовавшие о наличии крупных интрузий магматических пород на большой глубине. Все это вызвало замешательство в стане геологов. Мобилисты начали заново штудировать А. Вегенера, пытаясь с помощью его модели объяснить добытые наукой факты. Ни один из них не был предугадан какой-либо тектонической гипотезой. Решающее значение, пожалуй, имела догадка американских геофизиков Ф. Вайна и Д. Мэттьюза (1963 г.), нашедших интересное толкование природы линейных магнитных аномалий, субпараллельных рифтовой зоне срединно-океанических хребтов. Они предположили, что в этих аномалиях отразились изменения полярности магнитного поля Земли.

Рельеф, возникающий при этом, своеобразен. Обычно это глубокие провалы —, долины, которые протягиваются на сотни и даже тысячи километров и окружены крутыми уступами вздыбленных блоков коры, вытянувшихся параллельно провалу в виде хребтов. Перепад высот здесь достигает нескольких сот, а иногда 2—3 тыс. м. К этим провалам шириной не более 80—100 км часто приурочены крупные озера. Уникальное по красоте, строению и гидрологии озеро Байкал обязано своим происхождением процессам рифтообразования.» Другим примером является великая Восточно-Африканская рифтовая система. С ней связана целая цепочка глубоких озер — Виктория, Альберт, Ньяса и др., а также отдельные вулканы, крупнейшим из которых остается Килиманджаро. Однако какими бы грандиозными ни были континентальные рифты, по размерам они уступают океаническим. Океаническая кора подобна тонкой коже, покрывающей мантию Земли. Она легко вспучивается и лопается, открывая путь наверх магматическим расплавам, гидротермам и газам. Открывающиеся под водой картины не менее красочны и фантастичны, чем лунный или марсианский ландшафт, вид которого нам передают телекамеры управляемых автоматических станций.

В условиях длительного «вынужденного» соседства между материками и океаном сложилась своего рода демаркационная линия, вернее сказать, переходная зона, характеризуемая особым режимом, тектоническим и седиментационным. В научной литературе эта переходная зона получила название континентальной или материковой окраины. Наиболее важным ее признаком является наличие резкого перепада в рельефе — свала глубин, возрастающих на коротком расстоянии с 180—200 до 2000—3500 м, а на активных окраинах и того больше. Свал наблюдается в пределах континентального склона, который в большинстве случаев и считается краем континента. Как уже указывалось, береговая линия — это лишь географическая граница океана. За ней простирается область относительно небольших глубин, поверхность которой полого погружается в направлении континентального склона. Эта особенность и отразилась в названии шельфа — выровненной волнами и течениями подводной окраины материков с глубинами от 0 до 180—200 м. На разных окраинах ширина шельфа меняется очень резко — от 20 до 500 км, что связано с тектоническим режимом окраин. В экономическом отношении шельф — наиболее важная область континентальной окраины, да и, пожалуй, всего океана, так как здесь сосредоточены основные биологические, в том числе рыбные, ресурсы, а также наиболее крупные из разведанных запасов нефти и газа.

Многочисленные выбросы вулканического пепла, происходящие на фоне слабого проникновения с континента терригенного материала, создают уникальную седиментационную обстановку вокруг дуг. Пепел разносится воздушными и водными течениями на довольно значительные расстояния и садится на дно в виде прослоев туфа. Часть его разлагается, не доходя до дна. В результате воды в этом районе насыщены растворенной кремнекис-лотой, что благоприятствует развитию кремнестроящих организмов (преимущественно там, где действуют холодные течения типа Ойясио либо происходит подъем к поверхности холодных глубинных вод). Формирующиеся вокруг дуги осадки имеют вулканогенно-кремнистый или вулканогенно-карбонатный состав. Так возникает уникальная островодужная биогенно-вулканогенная ассоциация осадочных пород, появление которой в древних разрезах позволяет устанавливать положение вулканических дуг, давно исчезнувших с лица Земли. Академик Н. М. Страхов назвал вулканические островные дуги зонами интразонального литогенеза, поскольку климатическая зональность здесь ослаблена. Наибольший интерес в островной вулканической дуге представляет аккреционное поднятие, или асейсмичный хребет. Он образует козырек перед дугой в непосредственной близости от глубоководного желоба, обрамляющего дугу со стороны океана.

Для развития рифов существует несколько серьезных ограничений. Кораллы способны эффективно наращивать риф только в теплых водах, с температурой не ниже 18° С. при которой скорость растворения СаСОз невелика. Полипы не живут в распресненных или мутных водах, поэтому перед устьями рек или вблизи приливно-отливных равнин рифы отсутствуют. Наконец, колонии кораллов и других рифостроящих организмов живут у поверхности воды, поэтому в начальной фазе рост рифа возможен только на мелководье. Однако затем для успешного его развития необходимо постоянное погружение того участка дна, на котором он возник. Именно такие условия существуют на вулканических островах в океане после того, как вулканическая деятельность затухает, а сам остров медленно погружается в морские пучины. Рифостроящие организмы, наращивая вершину рифовой платформы, компенсируют это погружение. В результате за многие миллионы лет здесь формируется карбонатная шапка из рифовых известняков мощностью до 1000 м и более. Иначе обстоят дела на современных континентальных окраинах, где рифы, особенно барьерные, распространены довольно слабо. Основным фактором, ограничивающим их рост при прочих благоприятных условиях, является стабильность многих участков дна, скорость прогибания которых не превышает 1—2 см за тысячу лет.